Филумана - Страница 113

К оглавлению

113

Карета ходко поскрипывала на грязной дороге. «Но, но!» – то и дело покрикивал Матюшка на козлах, подгоняя и без того резвых лошадей. Рядом со мной на каретных подушках клевал носом в полудреме Михаил, проведший ночь в увлекательной беседе с доверенным лыцаром князя Траханиотова. А я тихонько улыбалась в уголке, поглядывая в оконце. Цель нашего путешествия определилась. Это не просто Вышеград. Это ставка князя Петра в Монастырской слободе Вышеграда.

Теперь бы добраться еще туда без приключении – и можно начинать плести интригу, в которой царово величие и запутается Да так запутается – не до нас с Михаилом ему совсем станет' Все-таки есть польза от гуманитарных наук. В том числе и от истории. Даже в обществе, этих наук не знающем.

* * *

Судьба благоволила к нам. Не прошло и четырех дней, как мы входили в высокую парадную горницу вышеградской резиденции князя Траханиотова.

По всему было видно, что князь Петр засиделся уже в кевролевских князьках и сейчас готов замахнуться на большее. Резиденция его очень напоминала Вышеградский кремль, только уменьшенного размера: вокруг двора – кирпичная стена с бойницами наподобие тех, что в царовом кремле, перед парадной горницей – приемная. Даже молодцы с секирами по углам имелись и секретарь перед массивной резной дверью

Завидев нас, секретарь мигом кинулся отворять эту дверь, с натугой провозглашая: – Князь кравенцовский Михаил Никитович Квасуров, княгиня сурожская Наталья Вениаминовна Шагирова – к князю Петру Тихоновичу Траханиотову!

И как он нас узнал? Ведь князь Петр не был предуведомлен о нашем визите. Его дыцар Лукьян, хоть и весьма тонко (с его точки зрения) справился с вербовкой князя Михаила в стан сторонников Траханиотова, но после того отправился вовсе не в Вышеград с докладом, а в другую сторону – в столь отдаленное имение Кевролевского княжества, что туда и прямой дороги не было – только в объезд через сурожские земли.

Имением тем владел престарелый лыцар Андрон Полуехтов. Сей лыцар по дряхлости в войско князя Петра взят не был, но зато должен был поставить тридцать пудов сала говяжьего (обязательно доброго и чистого), двести языков говяжьих же соленых, не менее трехсот кур сушеных (да чтоб петухов там не было), муки пшеничной – пятьдесят четвертей да гречишной крупы – столько ж, а гороху – тридцать четвертей, а уксуса – две бочки возовых, а… И как это все в голове лыцара Лукьяна помещалось? Так что известить о нашем приезде своего князя Стрешнев никак не мог. !

Но секретарь узнал нас, даже ни разу до того не видевши. Или по родовым цветам платья – квасуровским да шагиров-ским? Или мы уж больно приметными фигурами стали – такими, что не узнать нас невозможно? ский

И еще на одно обстоятельство обратила я внимание. Нас с Михаилом секретарь называл, поминая наши княжества, а Траханиотова просто – князь и князь. Ох, примеряет князь Петр на себя иной титул. Если не царов, то уж великокняжеточно

Войдя, мы обнаружили пожилого тучного мужчину, восседающего на чуть уменьшенной копии царова трона. И под точно таким же, как в кремлевских покоях, пышным малиновым балдахином. Скипетра с державой в его руках, правда, не было. Пока что.

И повел он себя менее важно, чем царово величие на уеди-ненции. Выждав приличествующее случаю мгновение, князь Петр поднялся с трона и, тяжело ступая по ковру сафьяновыми сапожками, сам двинулся нам навстречу. Не забыв раздвинуть губы в широкой, чуть не голливудской улыбке.

– Вот уж нечаянная радость! – воскликнул он, разводя руки для объятия.

В которое объятие Михаил и угодил с ходу.

– Рад, ох как рад! – приговаривал князь Петр, тиская моего неуверенно улыбающегося мужа и похлопывая его по спине. – Чего ж не предуведомил заранее? Я б за тобой свою дружину выслал, чтоб встретили как подобает, проводили с почетом к моей персоне!

Я наблюдала за Траханиотовым с некоторым удивлением– не за объятиями, а за мыслями. Похоже, это был очень прямолинейный человек. По крайней мере, его слова полностью совпадали с тем, что было в голове. Никакого второго плана, никаких осторожных размышлений – он произносил именно то, что думал. То есть он действительно был рад видеть Михаила и готов был оказать ему всевозможные почет и уважение – вплоть до торжественной встречи на въезде в город. Лишь на словах «к моей персоне» ладный строй его мыслей чуть дрогнул. Ибо не так он желал именоваться. Но более значительно. С прибавлением некоего титула, – а какого именно, этого князь Петр не представлял еще и сам.

– Лишний почет нам без надобности, – скромно заметил Михаил. – Супруга моя, княгиня Наталья Шатрова, не любит этого. – А, наслышан, наслышан! Хорошую жену ты взял за себя! – одобрительно глянул на меня князь Петр. – И князь Вениамин порадовался бы за вас, будь он жив! А знаете ли, княгиня, как батюшка ваш помер? И чьих рук это дело?

– Знаю, – не без удивления ответила я. Ну и тема для первого знакомства!

Однако уже через секунду я поняла, что разговор о смерти моего отца заведен неспроста. И что таким образом князь Петр, не любящий откладывать дело в долгий ящик, сразу начинает о главном.

– А знамо ли вам, княгиня, где сейчас убивец отца вашего? – гнул свою линию Траханиотов.

– Знамо. Давно истлел непохороненный и растащенный собаками.

– Как это? – недоуменно вскинулся князь Петр. – Жив твой вражина, лыцар Кавустов. И не только жив, но и взят с почетом в царово ополчение!

Налицо было недоразумение. Берясь меня агитировать за присоединение к его сторонникам, Траханиотов запамятовал подробности давнишнего убийства и все напутал.

113